Неточные совпадения
Кажется, как будто ее мало заботило то, о чем заботятся, или оттого, что всепоглощающая деятельность мужа ничего не оставила на ее долю, или оттого, что она принадлежала,
по самому сложению своему, к тому философическому разряду людей, которые, имея и чувства, и мысли, и ум, живут как-то вполовину, на
жизнь глядят вполглаза и, видя возмутительные тревоги и борьбы, говорят: «<Пусть> их,
дураки, бесятся!
— Революционер — тоже полезен, если он не
дурак. Даже — если глуп, и тогда полезен,
по причине уродливых условий русской
жизни. Мы вот все больше производим товаров, а покупателя — нет, хотя он потенциально существует в количестве ста миллионов.
По спичке в день — сто миллионов спичек,
по гвоздю — сто миллионов гвоздей.
Понимаешь ли ты, что если я люблю этого человека, а ты требуешь, чтоб я дал ему пощечину, которая и
по — моему и
по — твоему вздор, пустяки, — понимаешь ли, что если ты требуешь этого, я считаю тебя
дураком и низким человеком, а если ты заставляешь меня сделать это, я убью тебя или себя, смотря
по тому, чья
жизнь менее нужна, — убью тебя или себя, а не сделаю этого?
Тут критика может рассмотреть только: точно ли человек, выставляемый автором как благородный
дурак действительно таков
по понятиям критики об уме и благородстве, — и затем: такое ли значение придает автор своим лицам, какое имеют они в действительной
жизни?
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть не могу этих разных мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или
дурак, или злодей в сумасшедшем виде даст пощечину, и вот уж человек на всю
жизнь обесчещен, и смыть не может иначе как кровью, или чтоб у него там на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм. На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее почти в детстве писал.
— Ну,
дурак какой-нибудь и он, и его подвиги! — решила генеральша. — Да и ты, матушка, завралась, целая лекция; даже не годится, по-моему, с твоей стороны. Во всяком случае непозволительно. Какие стихи? Прочти, верно, знаешь! Я непременно хочу знать эти стихи. Всю
жизнь терпеть не могла стихов, точно предчувствовала. Ради бога, князь, потерпи, нам с тобой, видно, вместе терпеть приходится, — обратилась она к князю Льву Николаевичу. Она была очень раздосадована.
— Чем же нечестно? Отец-дурак дает этому мальчишке столько денег, что он бы разврату на них мог предаваться, а я оберу их у него и
по крайней мере для нравственной
жизни его сберегу!
И я вот,
по моей кочующей
жизни в России и за границей, много был знаком с разного рода писателями и художниками, начиная с какого-нибудь провинциального актера до Гете, которому имел честь представляться в качестве русского путешественника, и, признаюсь, в каждом из них замечал что-то особенное, не похожее на нас, грешных, ну, и, кроме того, не говоря об уме (
дурака писателя и артиста я не могу даже себе представить), но, кроме ума, у большей части из них прекрасное и благородное сердце.
Но мы видим, что Катерина — не убила в себе человеческую природу и что она находится только внешним образом,
по положению своему, под гнетом самодурной
жизни; внутренно же, сердцем и смыслом, сознает всю ее нелепость, которая теперь еще увеличивается тем, что Дикие и Кабановы, встречая себе противоречие и не будучи в силах победить его, но желая поставить на своем, прямо объявляют себя против логики, то есть ставя себя
дураками перед большинством людей.
—
Дурак ты,
дурак! Ну, сообрази, зачем затеял ты канитель эту? Разве так пред хозяевами выслуживаются на первое место? Дубина! Ты думаешь, он не знал, что мы с Мишкой воровали? Да он сам с того
жизнь начинал… Что он Мишку прогнал — за это я обязан,
по моей совести, сказать тебе спасибо! А что ты про меня сказал — это тебе не простится никогда! Это называется — глупая дерзость! При мне, про меня — эдакое слово сказать! Я тебе его припомню!.. Оно указывает, что ты меня не уважаешь…
Алистарх ему прямо так: «Гони, говорит, не заплачу,
по мою
жизнь вас,
дураков, хватит».
Но этот случай при всей своей комичности имел ту выгоду, что сцены между дядею и его матерью более нельзя было опасаться, так как бабушка хотя и назвала дядю «
дураком», но преисполнилась к нему нежнейшего сожаления, которое потом сохраняла во всю
жизнь и под влиянием его если не оправдывала, то
по крайней мере извиняла его слабость.
Ничипоренко вел себя так, как ведут себя предприниматели, описанные в некоторых известных повестях и в романах, но то, что люди в повестях и романах,
по воле авторов, слушают развеся уши, за то в действительной
жизни сплошь и рядом называют человека
дураком и просят его выйти за двери.
У нас, русских, вообще говоря, никогда не было глупых надзвездных немецких и особенно французских романтиков, на которых ничего не действует, хоть земля под ними трещи, хоть погибай вся Франция на баррикадах, — они всё те же, даже для приличия не изменятся, и всё будут петь свои надзвездные песни, так сказать,
по гроб своей
жизни, потому что они
дураки.
— Куда ему людей бить! Слаб уж, не может. Был в силах, так сына в
дураки забил и оглушил на всю
жизнь. Это Мокей колотил сестру,
по отцову приказу, но он, глухой, сильно бить не смеет, боится Марьи, она сама его треплет, когда ей не лень. Видел я её сегодня — она шла с Варварой Кирилловной капусту рубить, — ничего, хохочет.
— Ты, братец, осел, и
дурак, и скотина, — ты сам себе цены не знаешь, сколько ты
по своим дарованиям заслуживаешь. Ты мне помог под новый год весь предлог
жизни исправить, через то, что я вчера на балу любимой невесте важного рода в любви открылся и согласие получил, в этот мясоед и свадьба моя будет.
Иларион читал, изредка получая
по пятаку или гривеннику за обедню, и только уж когда поседел и облысел, когда
жизнь прошла, вдруг видит, на бумажке написано: «Да и
дурак же ты, Иларион!»
По крайней мере до пятнадцати лет Павлуша был неразвит и учился плохо, так что даже хотели взять его из духовного училища и отдать в лавочку; однажды, придя в Обнино на почту за письмами, он долго смотрел на чиновников и спросил: «Позвольте узнать, как вы получаете жалованье: помесячно или поденно?»
И долго и
по виду спокойно говорила о своей проклятой
жизни и о своей проклятой любви к Веревкину, который
дурак и трус и не смеет жениться на ней, потому что беден и не знает, какой ему дворец построить для Елены Дмитриевны. Говорила о себе, что она плюгавая, красноносая и знает это; и что скоро у нее все равно будет чахотка, а замужем она еще могла бы поправиться.
— Если б я мог рассказать вам, какого я
дурака разыграл в
жизни! — сказал он. — Мне все говорят: у вас милая жена, прелестные дети и сами вы прекрасный семьянин. Думают, что я очень счастлив, и завидуют мне. Ну, коли на то пошло, то скажу вам
по секрету: моя счастливая семейная
жизнь — одно только печальное недоразумение, и я боюсь ее.